 "Дюна": парадоксы воплощений
© Сергей Бережной, 2001
Начало
Весь цикл "дюнный" Фрэнка Герберта можно озаглавить длинно и почти традиционно: "все, что вы хотели знать о власти, но боялись спросить". С 1965 года американцы увлеченно читают этот длиннющий философско-художественный трактат, следят за пространными внутренними монологами героев и поступками, которыми эти герои обычно не слишком-то гордятся. Возможно, многим читателям даже кажется, что в "Дюне" есть сюжет. Вполне простительное заблуждение, ибо роман этот, процветший на песках массовой литературы, по-прежнему воспринимается как популярное чтиво, которому сюжет положен по статусу.
"Дюна" стала одной из последних и одной из самых значительных находок Джона Кэмпбелла, который принял роман к публикации к себе в "Analog". Давно прошли те времена, когда он, как породистых щенков в питомнике, одного за другим выращивал классиков. Многие его требования устарели, журналы с менее жестким подходом к фантастике еще в начале 50-х бесцеремонно сдвинули журнал Кэмпбелла с позиции бесспорного лидера. "Кэмпбелловская" концептуальность фантастики к середине 60-х была не в моде, литературность ценилась выше - и уже набирала силу "новая волна". Можно только гадать, мечтал ли Кэмпбелл о реванше, или же ему хватало гибкости мышления, чтобы с пониманием воспринимать происходящие изменения. Я великодушно предпочитаю верить во второй вариант; но, так или иначе, "Дюна" изумительно соответствовала именно классическим воззрениям Кэмпбелла - это был блистательно написанный фантастический роман, наметивший грандиозный концептуальный прорыв. И хотя Кэмпбелл ни в коем случае не был инициатором его написания, зато он заслужил честь принять роды нового шедевра.
Так в 1965 году родилась легенда.
Книга
Все персонажи "Дюны" тщательно лишены автором свободы поступать так, как они хотели бы. Любое их решение продиктовано необходимостью. Это может быть тщательно выстроенный недругами путь к гибели, это может быть предначертание, это может быть просто следование обычаям и традициям. В поединке двух мастеров фехтования (а Герберт показал читателю немало таких дуэлей) каждое движение одного из противников жестко обусловлено движением другого, они крепко связаны своим гибельным искусством, и тот, кто рискнет отступить от совершенного рисунка боя, неизбежно погибнет. Герцог Лето не может выйти из поединка, который навязали ему Харконены и Император, и трагический исход его боевого танца предопределен с первых страниц. Автор не скрывает от читателя предательство доктора Юйэ - он не собирается интриговать нас, он заражает нас ощущением тотальной предопределенности.
"Что должен делать - делай".
Пол Атридес - единственный персонаж, чья попытка избежать предопределенности хоть сколько-нибудь удалась. Для того, чтобы быть неподвластным никому, он сам становится Властью - властью абсолютной, бесконечной и страшной. Его вотчиной становятся души, жизни, солнца и планеты, его леном объявлено прошлое и будущее. И когда цель была достигнута и свобода обретена, он обнаружил, что стал для всего остального мира тем самым драконом, с которым так долго сражался.
И тогда он ставит перед собой новую задачу, которую прежде не в состоянии был осознать и сформулировать ни один человек, достигший хотя бы относительного всевластия. Он возмечтал о полном уничтожении ненавистного дракона.
Жестокие боги должны были умереть, а Вселенная - стать свободной. И, поскольку он сам был верховным богом этой Вселенной, для достижения поставленной цели ему необходимо было погибнуть.
И новая Великая Цель снова начала пожирать души, жизни и планеты, ибо Цель стала новым богом.
Фрэнк Герберт честно искал способ разомкнуть этот порочный круг. Он был великим философом, этот беллетрист и выдумщик. Он очаровал множество людей миражами Дюны. Он обманул их яркими мундирами Атридесов и уродством Харконенов, могущественным бессилием Галактической Империи и извращенной мудростью Бене Гессерит и Бене Тлейлаксу. За этой мишурой он скрыл немыслимую бездну парадоксов, которая влекла его и пугала.
А парадокс - это главный признак концептуального прорыва.
Фильм
Заманчивая и несбыточная идея создать экранизацию "Дюны" насчитывает никак не менее двух десятилетий. В 1984 году, за два года до кончины Фрэнка Герберта, вышел на экраны фильм Дэвида Линча - безумная и героическая попытка уложить грозную красоту и головокружительную глубину романа в два часа экранного времени. Фильм этот считается культовым - вероятно, потому, что сам Линч стал культовой фигурой. Успех его киноверсии "Дюны" мне самому кажется затянувшимся и утомительным недоразумением. Удивительно слабые для середины 80-х спецэффекты, полный провал по части сюжета... Линч честно пытался передать многослойность и сложность интриги, но вместо этого добился только того, что зрители, не читавшие роман, просто не в состоянии были проследить за происходящим на экране - разве что на уровне внешнего событийного ряда, который и в романе-то не слишком выстроен. И он с неизбежностью потерял главное - нацеленность на тему Власти...
К достоинствам фильма можно отнести прекрасно продуманный изобразительный ряд, достойную игру актеров и - самое главное - ощущение его художественности. Но все это приобретает осмысленность только для того, кто читал роман - как самодостаточное произведение фильм Линча, увы, не состоялся.
Вероятно, и не мог.
 Вторая попытка перенести "Дюну" на экран состоялась в 2000 году. На этот раз было предусмотрительно решено снимать телесериал - сюжету так гораздо просторнее, да и повторять обидную неудачу "утесненного" фильма Линча было бы просто глупо. Кроме того, техника съемок за 15 лет шагнула далеко вперед и спецэффектов можно было сделать много...
Итог оказался странным - почти противоположным тому, которого добился Линч. Если он вынужден был сюжет ужимать, то режиссер и сценарист Джон Харрисон кое-что добавил от себя - например, совершенно на мой взгляд бессмысленную линию принцессы Ирулан. Если Линч визуально постоянно подчеркивал неблагополучие Империи и ее обитателей, то Харрисон снял совершенно лакированную картинку, постоянно подсвеченную почему-то синим светом, да еще и снизу. Если Линч стремился быть верным духу и букве книги, то Харрисон отдался свободному полету фантазии с первых же кадров. В самом начале романа указано, что у волосы у Пола были темные, и Линч, например, использовал это для акцентированного противопоставления темноволосых Атридесов и рыжих Харконенов. В фильме Харрисона Пол - блондин. А как вам нравится могучий токсикоз у беременной Джессики - хороша Бене Гессерит, преобразующая Воду Жизни, но не способная контролировать развитие зародыша! Это она-то, которая могла при зачатии "заказать" пол будущего ребенка!
Почему-то меня больше всего раздражали огромные птицы, постоянно болтающиеся далеко над горизонтом в небе Арракиса. Для пустынных ястребов эти птеродактили были явно великоваты...
В эту же копилку попадали новые достижения наших переводчиков - так, в литании против страха они ставшую уже вполне классической фразу "Страх убивает разум" умудрились перевести как "От страха тупеешь". Впрочем, были у них и странно приятные находки. Например, фрименов они назвали "вольнаибы": довольно изобретательно и удачно именно в контексте "Дюны".
В целом же фильм Харрисона произвел на меня впечатление напрочь проигранной битвы. Искусство тлейлаксу может создать из мертвого тела гхолу - живое существо, как две капли воды похожее на покойника, но лишенное его личности. Но у гхолы, по крайней мере, была своя личность.
У Харрисона получился разве что манекен. Зомби "Дюны". И, конечно, в этой упаковке не было ничего похожего на попытку показать трагедию и парадокс Власти.
Все это лишний раз (вот уж воистину - лишний) убеждает меня в том, что лобовые экранизации действительно достойных книг, те самые экранизации, которых так жаждут многочисленные фанаты, почти наверняка обречены на провал. Проблемы перевода оказываются непреодолимы.
Практическая обкатка этого тезиса не за горами: в декабре на экраны выходит "Властелин Колец".
Материал написан в августе 2001 года.
|
